Evening: Poetry of Anna Akhmatova (4 page)

Last aching thoughts will linger!

Last leaves will come undone!

I never wished to hinder

The one who's used to fun.

Dear lips - absolved at last

For jokes that hurt me so…

You’ll come to visit us

Tomorrow, through the snow.

The candles, in the day,

Burn
tenderly, more ardent.

They’ll bring a whole bou
quet

Of roses from the garden.

August
1910

Tsarskoe
Selo

***

Мне с тобою пьяным весело —

Смысла нет в твоих рассказах.

Осень ранняя развесила

Флаги жёлтые на вязах.

Оба мы в страну обманную

Забрели и горько каемся,

Но зачем улыбкой странною

И застывшей улыбаемся?

Мы хотели муки жалящей

Вместо счастья безмятежного…

Не покину я товарища

И беспутного и нежного.

1911

Париж

***

When you’re drunk, you’re so much fun -

Your rambling tales make no sense.

The early fall arrived and hung

Bright yellow flags upon
the elms.

In the land of fraud and guile,

We have strayed and now
repent,

But what are these fictitious smiles

On our lips, so strangely bent?

Not happiness or peace of mind,

A biting torment - we pursued…

I will not leave my friend behind, -

So tender and so dissolute.

1911

Paris

***

Муж хлестал меня узорчатым,
Вдвое сложенным ремнём.
Для тебя в окошке створчатом
Я всю ночь сижу с огнём.

Рассветает. И над кузницей
Подымается дымок.
Ах, со мной, печальной узницей,
Ты опять побыть не мог.
 

Для тебя я долю хмурую,
Долю-муку приняла.
Или любишь белокурую,
Или рыжая мила?

Как мне скрыть вас, стоны звонкие!
В сердце темный, душный хмель,
А лучи ложатся тонкие
На несмятую постель.

Осень 1911

***

My husband beat me with the plating

Of a belt he bent in two.

With a candle, I keep waiting

On t
he windowsill for you.

It is dawning. Smoke is weaving,

Rising up above the forge.

O, for me, a captive grieving,

You, again, did not emerge.

It’s for you such fate I bear,

Filled with torment and ordeal,

Did you fall for someone fair?

Does a redhead now appeal?

How to mask such ringing moaning!

Heart
is stifled, drunk with dread,

As the thin rays of the morning

Graze the still unrumpled bed.

Autumn 1911

***

Сердце к сердцу не приковано,

Если хочешь — уходи.

Много счастья уготовано

Тем, кто волен на пути.

Я не плачу, я не жалуюсь,

Мне счастливой не бывать.

Не целуй меня, усталую, —

Смерть придёт поцеловать.

Дни томлений острых прожиты

Вместе с белою зимой.

Отчего же, отчего же ты

Лучше, чем избранник мой?

Весна 1911

***

Nothing chains a heart to heart,

If you’d like to leave.

Many joys will life impart

On the one who’s free.

I don’t cry, complain or pout,

Mine is not a life of bliss.

Do not kiss me, all worn out, -

Death will come to kiss.

Bitter languor has been weathered

With the winter snows.

Why, o why, must you be better

Than the one I chose?

Autumn 1911

***

Я на солнечном восходе

Про любовь пою,

На коленях в огороде

Лебеду полю.

Вырываю и бросаю
—

Пусть простит меня.

Вижу, девочка босая

Плачет у плетня.

Страшно мне от звонких воплей

Голоса беды,

Всё сильнее запах тёплый

Мёртвой лебеды.

Будет камень вместо хлеба

Мне наградой злой.

Надо мною только небо,

А со мною голос твой.

11 марта 1911

***

B
y the early sunrise seized,

I sing of love aloud,

In the garden, on my knees,

Weeding goosefoot out.

I tear it out and I hurl –

Pardon this offense.

I see a little barefoot girl

Crying by the fence.

Voice of sorrow rings and swells,

Filling me with dread,

Stronger grows the tepid smell

Of
the weed now dead.

Stone, not bread, will be my prize

To accept with poise,

Up above me, just the skies,

And with me, your voice.

March
11, 1911

***

Я пришла сюда, бездельница,

Все равно мне, где скучать!

На пригорке дремлет мельница.

Годы можно здесь молчать.

Над засохшей повиликою

Мягко плавает пчела;

У пруда русалку кликаю,

А русалка умерла.

Затянулся ржавой тиною

Пруд широкий, обмелел,

Над трепещущей осиною

Легкий месяц заблестел.

Замечаю все как новое.

Влажно пахнут тополя.

Я молчу. Молчу, готовая

Снова стать тобой, земля.

23 февраля 1911,

Царское Село

***

A loafer, wandering around, -

No matter where, I’m pining bored.

The mill is drowsing on
the mound.

Here years can pass without a word.

Above the dodder, all dried up,

A bee glides gently in the breeze,

I call the mermaid by the pond,

But the mermaid’s long deceased.

The pond is shallow now, enclosed

And covered up with rusty slime,

Over the shaking aspen boughs

The crescent moon begins to shine.

Damp scent of poplar-trees is spreading.

I notice everything anew.

I
’m silent. Silently, I’m ready

To be transformed, earth, into you.

February 23, 1911

Tsarskoe Selo

***

Ах, дверь не запирала я,

Не зажигала свеч,

Не знаешь, как, усталая,

Я не решалась лечь.

Смотреть, как гаснут полосы

В закатном мраке хвой,

Пьянея звуком голоса,

Похожего на твой.

И знать, что все потеряно,

Что жизнь - проклятый ад!

О, я была уверена,

Что ты придешь назад.

1911

***

I didn’t lock the door

And candles weren’t lit,

Exhausted, sleepy, sore, -

I wouldn’t sleep a bit.

I’d watch lights dying down,

And gloomy evening firs,

And get drunk on the sounds -

A voice, so much like yours.

My loss
- a heavy burden

And life is
agony!

I used to be so certain

That you’d return to me.

1911

***

Под
навесом тёмной риги жарко,

Я смеюсь, а в сердце злобно плачу.

Старый друг бормочет мне: «Не каркай!

Мы ль не встретим на пути удачу!»

Но я другу старому не верю.

Он смешной, незрячий и убогий,

Он всю жизнь свою шагами мерил

Длинные и скучные дороги.

И звенит, звенит мой голос ломкий,

Звонкий голос не узнавших счастья:

«Ах, пусты дорожные котомки,

А на завтра голод и ненастье!»

24 сентября 1911

Царское Село

***

The threshing barn is stifling and hot,

I laugh, but in my heart, I weep from spite.

My old friend mumbles: “Jinx it not,

Do you not see
that luck is on our side!”

I listen to my old friend’s words with doubt.

He’s lost his sight, he’s ludicrous and
vile.

He spent his whole life trampling the ground

Of long and dreary trails in denial.

My fragile voice is crying out with sorrow,

The ringing voice of those who knew no better:

“Our knapsacks are all emptied and tomorrow

Just promises more hunger and foul weather!”

September 24, 1911

Tsarskoe Selo

***

Хорони, хорони меня, ветер!

Родные мои не пришли,

Надо мною блуждающий вечер

И дыханье тихой земли.

Я была, как и ты, свободной,

Но я слишком хотела жить.

Видишь, ветер, мой труп холодный,

И некому руки сложить.

Закрой эту черную рану

Покровом вечерней тьмы

И вели голубому туману

Надо мною читать псалмы.

Чтобы мне легко, одинокой,

Отойти к последнему сну,

Прошуми высокой осокой

Про весну, про мою весну.

Декабрь 1909

Киев

***

Bury me, bury me, wind!

None of my kin had arrived,

The evening above me
dimmed

And the earth indistinctly sighed.

Like you, I was free and of course,

I couldn’t resist life’s charms