Evening: Poetry of Anna Akhmatova (7 page)

He who said that a heart is of stone

Surely knew: it's a fiery sea...

I can't tell, were we close all along

Or were you just enamored with me?

1911

***

Вере Ивановой-Шварсалон

Туманом легким парк наполнился,

И вспыхнул на воротах газ.

Мне только взгляд один запомнился

Незнающих, спокойных глаз.

Твоя печаль, для всех неявная,

Мне сразу сделалась близка,

И поняла ты, что отравная

И душная во мне тоска.

Я этот день люблю и праздную,

Приду, как только позовешь.

Меня, и грешную и праздную,

Лишь ты одна не упрекнешь.

1912
 

***

To Vera Ivanova-Shvarsalon

The park was filled with a light haze,

At the gates flames of gaslights arose,

I remembered only one gaze,

Still unknowing, calm and composed.

And your sorrow, hidden from others,

Drew
me close and opened forthright

And you saw just how much I was smothered

By the poisonous yearning inside.

How I treasure and honor that day,

I will come as soon as you call me.

Though I’m sinful and idling away,

You alone never chide me or scold me.

1912

***

Я живу, как кукушка в часах,
Не завидую птицам в лесах.
Заведут — и кукую.
Знаешь, долю такую
Лишь врагу
Пожелать я могу.

1911

***

I live, like a cuckoo in a clock,

I don’t resent the forest flock.

Wind me – and I sing each time.

Such a fate as mine,

You know,

I could only wish my foe.

1911

Похороны

Я места ищу для могилы.

Не знаешь ли, где светлей?

Так холодно в поле. Унылы

У моря груды камней.

А она привыкла к покою

И любит солнечный свет.

Я келью над ней построю,

Как дом наш на много лет.

Между окнами будет дверца,

Лампадку внутри зажжем,

Как будто темное сердце

Алым горит огнем.

Она бредила, знаешь, больная,

Про иной, про небесный край,

Но сказал монах, укоряя:

«Не для вас, не для грешных рай».

И тогда, побелев от боли,

Прошептала: «Уйду с тобой».

Вот одни мы теперь, на воле,

И у ног голубой прибой.

1911

Funeral

I am seeking a gravesite that’s bright.

Can you help, I am tired and weary?

Open fields get so cold in the night.

Heaps of stones by the sea are so dreary.

She’s so used to the peace she knew prior

And she loves the rays of the sun
,

I will build
a small hermitage by her,

As our home for the ages to come
.

With two windows, a door in-between,

And an icon lamp always alight,

Like a dark heart the icon will gleam

With a scarlet-red fire inside.

She was raving, you know, sick in bed,

Of some heavenly place in the blue,

But a monk, reproaching her, said:

“It was not made for sinners like you.”

It was then that she whispered to me,

Turning pale from pain: “Let us go.”

Now alone we are wandering free,
With our feet in the blue surf below.

1911

Сад

Он весь сверкает и хрустит,

Обледенелый сад.

Ушедший от меня грустит,

Но нет пути назад.

И солнца бледный тусклый лик —

Лишь круглое окно;

Я тайно знаю, чей двойник

Приник к нему давно.

Здесь
мой покой навеки взят

Предчувствием беды,

Сквозь тонкий лед еще сквозят

Вчерашние следы.

Склонился тусклый мертвый лик

К немому сну полей,

И замирает острый крик

Отсталых журавлей.

1911

Garden

The ice has covered up the garden,

It sparkles and it cracks.

The one who left me is disheartened

But there’s no coming back.

The sun’s now waning face grows dim –

A window and no mor
e;

I clandestinely know whose twin

Caressed it long ago.

All sense of peace is vanquished here

As signs of woe arise

And footprints from last night appear

Out of the thinning ice.

The waning face bows to the ground

Over the sleeping plains

And, in the silent sky, die down

The cries of trailing cranes.

1911

Над водой

Стройный мальчик пастушок,

Видишь, я в бреду.

Помню плащ и посошок,

На свою беду.

Если встану — упаду.

Дудочка поет: ду-ду!

Мы прощались как во сне,

Я сказала: «Жду».

Он, смеясь, ответил мне:

«Встретимся в аду»,

Если встану — упаду.

Дудочка
поет: ду-ду!

О глубокая вода

В мельничном пруду,

Не от горя, от стыда

Я к тебе приду.

И без крика упаду,

А вдали звучит: ду-ду.

апрель 1911

Over the water

Shepherd boy, out on the plain,

This craze will not subdue.

As I recall the cloak and cane

My agonies ensue.

If I rise, I’ll fall anew.

Little horn plays on: loo-loo!

As in a dream
we bade farewell,

I spoke: “I’ll wait for you.”

“We will meet again in hell,”

And
laughing, he withdrew.

If
I rise, I’ll fall anew.

Little
horn plays on: loo-loo!

O deep water, all ablaze,

In the millpond
shining blue,

Not from sorrow – from disgrace,

I have come to you.

Silently, I’ll fall askew…

Distant horn plays on: loo-loo!

April 1911

***

Три раза пытать приходила.

Я с криком тоски просыпалась

И видела тонкие руки

И темный насмешливый рот.

«Ты с кем на заре целовалась,

Клялась, что погибнешь в разлуке,

И жгучую радость таила,

Рыдая у черных ворот?

Кого ты на смерть проводила,

Тот скоро, о, скоро умрет».

Был голос как крик ястребиный,

Но странно на чей-то похожий.

Все тело мое изгибалось,

Почувствовав смертную дрожь,

И плотная сеть паутины

Упала, окутала ложе…

О, ты не напрасно смеялась,

Моя непрощенная ложь!

1911

***

Three times she tortured me like this.

I awoke with an anguished moan

And saw her thin pale hands

And mouth, scathing and black.

“Who were you kissing at dawn,

As you
swore that you’d die if it ends

And hiding your burning bliss
,

Sobbed
by the gate near the shack?

You walked him to death’s abyss,

He will die soon and never come back.”

A falcon’s cry that rang so tensely,

That voice was strangely like another.

My body was wringing in pain

With a chill that comes as you die,

And the spider web, woven so densely,

Fell down on the bed like a cover…

Oh, you weren’t laughing in vain,

My unforgiven merciless lie!

1911

Added
to later editions

***

Молюсь оконному лучу -
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце - пополам.
На рукомойнике моем
Позеленела медь.
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне.

1909

***

To the beam of light I pray
–

Straight, and pale, and suspended,

I’m silent since the break of day

And m
y heart - is all fragmented.

My washstand’s copper is all green

And yet the playing light

Makes it a wonder to be seen,

A pleasure to my sight.

It’s plain and innocent and bold,

In setting sun’s tranquility,

But in this temple, bare and cold,

As though a holiday of gold,

A
comfort unto me.

1909

Два Стихотворения

I

Подушка уже горяча

С обеих сторон.

Вот и вторая свеча

Гаснет, и крик ворон

Становится все слышней.

Я эту ночь не спала,

Поздно думать о сне...

Как нестерпимо бела

Штора на белом окне.

Здравствуй!

1909

II

Тот же голос, тот же взгляд,

Те же волосы льняные.

Все как год тому назад.

Сквозь стекло лучи дневные

Известь белых стен пестрят...

Свежих лилий аромат

И слова твои простые.

1909

Two poems

I

The pillow is already hot

On both its sides.

The second candle’s at