Final Meeting: Selected Poetry of Anna Akhmatova

My night – I think of you obsessively,
My day – indifferent: let it be!
I turned and smiled at my destiny
That brought me only misery.
The fumes of yesterday are dire,
The flames that burn me will not die,
It seems to me, this blazing fire
Will not become a sunlit sky.
Shall I endure without conceding,
And curse you for not being there?...
You’re far away. You’ll never see me
Imprisoned in my awful snare.

1909, Kiev

Читая Гамлета

У кладбища направо пылил пустырь,

А за ним голубела река.

Ты сказал мне: "Ну что ж, иди в монастырь

Или замуж за дурака..."

Принцы только такое всегда говорят,

Но я эту запомнила речь,-

Пусть струится она сто веков подряд

Горностаевой мантией с плеч.

1909

Reading Hamlet

There’s the graveyard, the wasteland, the shore,
Where the river shines cool and blue.
You told me: “Get thee to a nunnery or
Find a fool to marry you…”
That’s the sort of thing princes say, I know,
But I’ll never forget this one, –
Like an ermine mantle let your words shine and flow
For many years, and on, and on.

1909

***

То ли я с тобой осталась,

То ли ты ушел со мной,

Но оно не состоялось,

Разлученье, ангел мой!

И не вздох печали томной,

Не затейливый укор,

Мне внушает ужас темный

Твой спокойный ясный взор.

1909

***

Either I remained with you,
Or you came with me, my angel!
But our fears did not come true,
We avoided separation.
It’s not your sigh of deep despair,
Or your complex accusations,
But your clear and peaceful stare
That fills my soul with trepidation.

1909

***

Подушка уже горяча

С обеих сторон.

Вот и вторая свеча

Гаснет, и крик ворон

Становится все слышней.

Я эту ночь не спала,

Поздно думать о сне...

Как нестерпимо бела

Штора на белом окне.

Здравствуй!

1
909

***

The pillow is already hot
On both its sides.
The second candle’s at
Its end, and loud cries
Of crows are growing clear.
I didn’t sleep this night,
Too late for sleep I fear…
Oh, how unbearably white
Is this curtain here.
Welcome!

1909

***

Жарко веет ветер душный,

Солнце руки обожгло,

Надо мною свод воздушный,

Словно синее стекло;

Сухо пахнут иммортели

В разметавшейся косе.

На стволе корявой ели

Муравьиное шоссе.

Пруд лениво серебрится,

Жизнь по-новому легка...

Кто сегодня мне приснится

В пестрой сетке гамака?

Январь 1910, Киев

***

The stifling wind is hot and parching,
Sun-burnt fingers in the grass,
Above my head, the heaven’s arches
Are made of blue and fragile glass;
The fallen immortelles lie drying,
Once the sickle’s cut them loose.
Working ants have formed a highway
Running up the twisting spruce.
The silver pond is idly gleaming,
Life is easy – no regret…
O, I wonder whom I’ll dream of
In my hammock’s motley net?

January 1910, Kiev

***

В комнате моей живет красивая

Медленная черная змея;

Как и я, такая же ленивая

И холодная, как я.

Вечером слагаю сказки чудные

На ковре у красного огня,

А она глазами изумрудными

Равнодушно смотрит на меня.

Ночью слышат стонущие жалобы

Мертвые, немые образа...

Я иного, верно, пожелала бы,

Если б не змеиные глаза.

Только утром снова я, покорная,

Таю, словно тонкая свеча...

И тогда сползает лента черная

С низко обнаженного плеча.

1910

***

In my room, there is a serpent,
Slow and gorgeous to behold…
She is calm and introverted
Much like I, and just as cold.
As I’m writing in the evening,
She is sitting by my side,
Her indifferent eyes won’t leave me,
Shining emerald in the night.
In the dark, I sob and whimper
But the icons don’t reply...
My requests would be so different
If it wasn’t for those eyes.
In the morning, when I’m weary,
Like a candle, melting thin,
A black ribbon slithers freely
Down across the shoulder skin.

1910

Он любил...

Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье, белых павлинов

И стертые карты Америки.

Не любил, когда плачут дети,

Не любил чая с малиной

И женской истерики

...А я была его женой.

9 ноября 1910, Киев

He loved…

He loved three things in this world:

Evensong
, white peacocks and very

Old tattered maps of
America.

He
despised it when little kids bawled,

Disliked tea served with berries

And women acting hysterical.

… And I was his wife.

November
9, 1910, Kiev

***

Сжала руки под тёмной вуалью...

"Отчего ты сегодня бледна?"

- Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот...

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка

Всё, что было. Уйдешь, я умру
."

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: "Не стой на ветру"

1911

***

Hands pressed together under the veil…
“What is it that makes you so pale and faint?”
- I’m afraid I’ve inebriated him with the ale
Of bitter anguish and torturous pain.
Could I forget it? He stumbled out, wavering,
His tormented mouth was twisted and grim....
I ran down the stairs, not touching the railing,
At the end of the walkway, I caught up to him.
I yelled after him: “I was kidding and only.
If you leave me today, I will die.”
He turned back and smiled, so intolerably calmly,
“Don’t stand in the wind,” he replied.

1911

Белой ночью

Ах, дверь не запирала я,

Не зажигала свеч,

Не знаешь, как, усталая,

Я не решалась лечь.

Смотреть, как гаснут полосы

В закатном мраке хвой,

Пьянея звуком голоса,

Похожего на твой.

И знать, что все потеряно,

Что жизнь - проклятый ад!

О, я была уверена,

Что ты придешь назад.

1911

During the white night

I didn’t lock the door

And candles weren’t lit,

Exhausted, sleepy, sore,

I wouldn’t sleep a bit.

I’d watch the lights die down,

And gloomy evening firs,

And get drunk on the sounds -

A voic
e, so much like yours.

My loss - a heavy burden,

And life is – agony!

I used to be so certain

That you’d return to me.

1911

Песня последней встречи

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Показалось, что много ступеней,

А я знала - их только три!

Между кленов шепот осенний

Попросил: "Со мною умри!

Я обманут моей унылой

Переменчивой, злой судьбой".

Я ответила: "Милый, милый -

И я тоже. Умру с тобой!"

Это песня последней встречи.

Я взглянула на темный дом.

Только в спальне горели свечи

Равнодушно-желтым огнем.

1911

Song of the final meeting

How helplessly chilled was my chest, yet
My footsteps were nimble and light.
The glove that belonged on my left hand
I unconsciously put on my right.
It seemed that the stairs were endless,
But I knew - there were only three!
Autumn, whispering through the maples,
Pleaded: “Die here with me!
I was blindly deceived by my dreary,
Dismal, changeable Fate.” “And I too,”
I responded, “My darling, my dear one,
And I’ll also die here with you.”
This is the song of the final meeting.
I looked up at your house, - all dark inside.
Just the bedroom candles burned with a fleeting,
Indifferent and yellowish light.